Из новой книги

Доченьки…

Доченьки… выдохнул в последний раз умирающий. В палате реанимации возле него было лишь две медицинских сестры и дежурный врач. Диагноз был известен и обжалованию не подлежал, сроки окончания агонии тоже, смысла пытаться вытащить его снова врач не видел, это отсрочило бы агонию на пару часов не более. Услышав внятно произнесённое слово, они понимающе переглянулись. Им хорошо была известна история этого в советские годы очень известного руководителя проектного института, души в своих дочерях не чаявшего. И вырастил и выучил и по заграницам он их возил, даже тогда, когда выехать даже на отдых в «страны загнивающего запада» было почти невозможно...

Доченьки… любовно поглаживая кудрявые головки, нежно выдыхал он, когда те, лепеча наперебой, смеясь и жалуясь одновременно, пытались рассказать «любимому папочке» про свои проделки в детском саду. Росли девочки бойкими, в обиду себя не давали, да ещё папочка постарался — отдал обеих в становившиеся тогда модными секции карате. Мать ругалась поначалу, но сходив на несколько занятий, притихла, увидев, что никакими зверствами тренеры не занимаются, а внимательно, но настойчиво делают девочек физически крепкими, выносливыми и в меру бесстрашными…

Доченьки… явно гордясь успехами своих девочек, вздыхал счастливый папаша, жалуясь на свою вечную занятость, мешающую ему уделять больше времени так нежно любимым существам. Но это вовсе не означало, что папа был в стороне от процесса воспитания. Он и в школу получше их устроил, и индивидуальные занятия оплачивал и всякие там кружки и секции тоже. Не в пример другим, он не настаивал на их обязательных занятиях в музыкальной школе, — ну походили немного, ну попробовали, ну не захотели учиться дальше, значит не их это, в чём другом себя найдут – утешал себя «любимый папка»…

Доченьки… мечтательно выдыхал «папик», мечтая как окончат его дочери школу и поступят в институты, как выйдут его красавицы замуж… Его не пугало даже то, что ничего путного из его любимок до сих пор не получилось, не нашли себя его любимые девочки почти ни в чём. Зато очень полюбили модные тряпки, да дискотеки до утра, благо должность отца позволяла на развлечениях не экономить, даже тогда, когда почти всей стране стало не до развлечений. Но выучились, и замуж повыходили казалось бы вполне благополучно. «Предок» расстарался и сумел обеим дочерям «сделать» по квартире, а себе он в это время строил большой дом, в котором как ему мечталось, он будет наконец-то отдыхать, и посвящать время возне с заранее любимыми внуками.

Доченьки… да разве ж вам хоть в чём-то был отказ – вздохнул он, когда старшая дочь с мужем собралась уезжать (якобы на ПМЖ в Европу) и попросила «любимого папочку» прописать внуков, подарив им хотя бы по 1/10 доли его большого дома, чтобы можно было получить согласие опёки на продажу квартиры. Продали, уехали, но осенью вернулись, сказав, что у них не получилось, и попросили «любимого папочку» позволить им пожить немного в его доме. Как он узнал гораздо позднее, ни в какой Европе они не были, а уезжали зачем-то в Казахстан, где предприимчивый зятёк видимо и спустил все деньги, доставшиеся им от продажи квартиры в третьей столице…

Доченьки… плакал он, когда почти сразу же захватившие полдома родственнички начали его выживать из его же собственного дома. Угрозы перемежались с избиениями и многочасовыми скандалами. Суды встали на сторону малолетних внуков, и отказались выписывать остальных, вопреки закону, воле владельца и здравому смыслу увеличив их долю. Полиция никак «не могла» отыскать избившего его до полусмерти зятя, который ездил по разного рода форумам по всей стране и, купив один диплом в подземном переходе, правда в Москве, именовал себя доктором философии, кандидатом медицинских наук, доцентом технологического института, завкафедрой института изучения проблем антропогенеза и прочее и прочее. Причём зятек то даже и не прятался особо. Силы уже пожилого и когда-то любимого папки таяли со скоростью снега, выпавшего в мае…

Доченьки… рыдал он над собственной глупостью, когда младшая дочь вроде бы решившая помочь папе уменьшить долю «обнаглевшей» — по её же словам старшей сестры, сразу же после получения от папика, и опять же в дар, долю в этом злосчастном доме, тут же показала отцу фигу и уехала восвояси, став, таким образом, богаче миллиона на полтора деревянных, но тем самым психологически нокаутировав когда-то любимого папку. Отец стал сильно сдавать прямо на глазах. Прокурор, к которому несчастный старик ходил как на работу, «внимательно» слушал несчастного, стараясь не рассмеяться в глаза над его глупостью и наивностью. Естественно, что результаты такого «внимания» были нулевыми, хотя и имелась куча доказательств и свидетельств. В случае политического заказа, прокурор в мгновение ока упрятал бы уже не молодых стервочек за решётку, но это были обыкновенные мошенники, и прокурору было просто скучно…

Доченьки… выдохнул в последний раз умирающий. В палате реанимации возле него было лишь две медицинских сестры и дежурный врач. А дочери в это время готовились к битве за дом, договариваясь с адвокатами и с похоронными конторами. В их расчетах, было очень важно, кто из них похоронит когда-то очень нежно любимого папочку…

Доченьки…

Любые совпадения случайны.