Творчество читателей

Дракончик
Дракончика мне подарили,
такая милая зверюшка.
Мы сразу же с ним подружились,
Хотя он – мягкая игрушка.
Теперь у нас солнышко дома:
его мордашка – радость, смех.
Этого доброго дракона
придумал добрый человек.
Спешим улыбкою встречать
Мы каждый день вдвоём.
И сказки могут отдыхать,
где ужасы о нём.
Весь день в согласии живём,
беседы с душою ведём…
А дело, видимо, в одном –
по Гороскопу я – Дракон.

Светлана Тимиргалиева-Прокофьева, г. Москва

***
Подарите мне в детство билет,
где роса на траве поутру
и где нежный безмолвный рассвет
не нарушит покой, тишину.
Только в речке плеснётся вода,
чешуёю рыбёшка блеснёт,
и вдохнёт, просыпаясь Земля,
и петух свою песню споёт.
Вот и Солнце на Небо взошло
и послало на Землю лучи.
Разнотравье в поля позвало
из ромашек веночек сплести.
О таком детстве только мечтала,
где так радует каждый рассвет.
По душевности я тосковала,
но не выпал счастливый билет.
Я в другой стране детства росла –
колыбель мне качала война.

Светлана Тимиргалиева-Прокофьева, г. Москва

Осень
Осень! Это необыкновенно красивая, чудесная пора в жизни природы. Сколько слов-эпитетов адресовано ей: славная, золотая, погожая, дивная!.. Не случайно именно осень вдохновила и вдохновляет на создание шедевров в поэзии и прозе. Вспомним нашего великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина, его знакомые всем с детства строки:
Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса-
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и в золото одетые леса...
Какое здесь ёмкое, восхитительное определение осенней поры – «очей очарованье»! Осень, уходя, дарит человеку своё «пышное увяданье», «прощальную красу»…
В другом стихотворении поэт видит в уходящей осени проявление человеческих чувств, настроений: «Лесов таинственная сень с печальным шумом обнажалась». Особенно много стихотворений написано поэтами о начале осени, короткой поре бабьего лета, когда природа блистает яркими красками, ещё почти летнее тепло и голубое, лазурное небо.
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора –
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера.
…
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле...
( Ф.И. Тютчев)
Человеку надо успеть насладиться, налюбоваться этой красой природы, увидеть лес в его осеннем убранстве.
Лес, точно терем расписной,
Лиловый, золотой, багряный,
Весёлой, пестрою стеной
Стоит над светлою поляной.
( И.А. Бунин)
Певец русской природы Иван Сергеевич Тургенев так описал время листопада: «… берёза, словно сказочное дерево, вся золотая, красиво рисуется на бледно-голубом небе, когда низкое солнце уже не греет, но блестит ярче летнего… свежий ветер тихонько шевелит и гонит упавшие покоробленные листья...».
Приятно в это время прогуляться по берёзовой роще, когда шуршат под ногами жёлтые листья. Дунет ветер – и закружится в воздухе лёгкая золотая метель. И вспоминаются поэтические строки Сергея Есенина:
Отговорила роща золотая
Берёзовым весёлым языком.
Человек и природа неотделимы друг от друга, наделены теми же чувствами грусти, печали, расставания с уходящим летом, с тёплым солнцем, яркими длинными днями, цветением и благоуханием. В это время и человек задумывается, размышляет о быстротечности жизни, бегущих годах и событиях. Вот и ещё одно лето позади… Настроение лёгкой грусти, задумчивости обычно сопровождают человека осенью. «Душа и природа – в предчувствии вьюг» (Алексей Решетов).
Но, как говорится в стихотворении Эльдара Рязанова, «любое время года надо благодарно принимать». И поэтому
Осень жизни, как и осень года,
Надо, не скорбя, благословить.

Это его простые и в то же время глубокие слова из стихотворения-песни «У природы нет плохой погоды», которая стала популярной и многими любимой. Надо принимать жизнь человека и природы во всём её многообразии. Видеть красоту и в цветении, и в увядании, вдохновляться и радоваться жизни!

Вера Шнайдер, г. Екатеринбург

***
Что бы в судьбе у нас с тобой ни сталось,
Не получилось или не сбылось –
Настанет время – и приходит старость,
Как тот последний и незваный гость.
Она незрима, как в сугробе зайка,
Но ждет – пождет совсем немного лет
И вдруг объявится такой хозяйкой,
Какой на свете не было и нет.
Она болезнью тело душит
Да норовит прижать больней,
И каждый день стучится в душу,
И с каждым днем стучит сильней.
Она зовет к покою, к лени,
Она не дремлет и не спит.
(А молодое поколение
За ней внимательно следит).
Она меняет все на свете
И тянет в прошлое, назад…
И вот уже отцы и дети
По обе стороны баррикад!
А впереди конец тот самый,
Что неизбежен и не прост:
Упадок сил, больница, саван
И со святыми – на погост.
Но если она в душу не проникла
И там еще не натворила бед,
То никаких поблажек и каникул
Для нас с тобою НЕТ и НЕТ!
Тогда работай, хоть не на подъеме,
Хотя б в полсилы, уж не дуги гнуть,
И о себе заботясь, и о доме,
Не забывая Бога и страну.
И, очень может быть, страна поможет,
Не отвернется, уж наверняка,
Коль вместе с нею ты работал тоже,
И не валял по жизни дурака.
А если вдруг случится хуже –
Что ты остановился на бегу
И оказался никому не нужен:
Ни Родине, ни детям, ни врагу.
Тогда ищи весомые причины –
Когда и где не угодил судьбе,
И не горюй, что так случилось,
Поскольку ты необходим СЕБЕ!
А это тоже что-нибудь да значит,
Никак не может быть наоборот –
Так пожелай себе удачи
И снова двигайся вперед.
И что б с тобой потом ни сталось,
В глаза судьбе смотри в упор,
Сам верь и всем скажи, что старость –
Это совсем не приговор!

Мардер Вилен Петрович, г. Екатеринбург

Осенние мотивы

Мне вспомнился давнишний листопад
И роща белая пейзажем от Куинджи,
Где меж деревьями неспешная тропа,
Казалось, делала нас чуточку поближе.

Мы с вами бросили послушное авто
Ненужным спутником топтаться у дороги,
Его салон, порой, совсем не то,
Когда в ковре листвы утонут ноги.

И разговоры били ни о чем,
По временам их не было и вовсе,
Но было рядом у плеча плечо
И что-то светлое дарила нам та осень…

…Вы скажете, что давний листопад
Я здесь припомнил может быть не кстати…
Попробуйте не ждать удобных дат,
И рощей белою пройдитесь на закате.

***
«Ночь, улица, фонарь, апетка…». А. Блок

Хотелось красного вина,
Чтобы хоть чуточку забыться.
Так ночь осенняя длинна,
Тем более, когда не спится.

Иду на улицу под дождь
И там брожу болотной выпью,
Я знаю: ты меня не ждешь,
И я сейчас за это выпью.

Ночных домов глухие арки
Таят загадки темноты.
Огни в ночи контрастно ярки,
Это к тебе горят мосты.

Мы подожгли их обоюдно –
Зачем беречь, что не нужно?
…Ночь, улица, огни, безлюдно…
И под дождем я пью вино.

Я здесь играю алкаша
В ночном безлюдье подворотен…
Так лечится вином душа
Под смех паяца Паваротти.

***
Зачем опять ко мне приходишь ты во сне,
Напоминаньем о несбывшейся весне?
Когда я был в тебя влюблен,
Теперь все помнится лишь как прекрасный сон.
Те чувства волны в море унесли,
Они исчезли парусом вдали…
Жаль, но в душе умолкла музыка любви,
Не возвратить ее, хоть сколько не зови,
И только лишь в прекрасном сне,
Как наяву, опять приходишь ты ко мне.

Виктор Николаевич Иличев, г. Екатеринбург

Цените время

Цените время прожитого дня,
Пусть было оно даже заурядным,
Но словно воды бурного ручья
От нас уходят годы безвозвратно.

Ведь с высоты сегодняшних минут
Мы в прошлое глядим уже иначе,
И кажется, что был счастливым путь,
А нам тогда казался неудачным.

Не повернуть нам годы наши вспять,
Но с ностальгией, с теплотой сердечной
Мы снова возвращаемся назад
В мгновенья нашей жизни быстротечной.

И пусть не все нам удавалось там,
Где мы трудились, жили и любили,
Но время расставляет по местам,
Что мы когда-то просто не ценили.

Цени же время, где живешь сейчас,
Мгновеньем жизни этим наслаждайся,
А главное, не рвясь, не суетясь,
Самим с собой в согласье оставайся.

Галина Сафроновна Голицына, ветеран педагогического труда, п. Черноисточинск, Пригородный р-н

***
Словно сказка длилось солнечно лето,
Вот ведь только было, где теперь все это?
Нынче утром рано, словно по заказу,
Поменялась быстро вся природа сразу.
Небо потемнело, не охватишь глазом,
И видна в оконце мне картина маслом.
Под окном березу ветер рвет, шатает,
От дождя слезинки по стеклу стекают.
На волнах качает шумный ветер уток,
Им, наверно, жалко улетать отсюда.
Вот уж скоро иней ляжет утром рано,
Но у Бога, видно, все идет по плану.
Погрустнело небо, пожелтела травка,
Опустела нива, и исчезла сказка.
Радуйтеся, люди, всем мгновеньям жизни,
И желайте счастья дорогой отчизне.

Тамара Колясникова, п. Верхние Серги

Два одиночества – одна судьба

Петр Иванович и Анна Сергеевна по возрасту были почти близки. Анна Сергеевна в прошлом была врачом терапевтом, и у неё в отличии от Петра Ивановича были и сын и дочь, только Анна Сергеевна сама изъявила желание уйти в дом престарелых, пожив достаточно и у сына, и у дочери. Она рассказывала своему новому знакомому:
— Мы с моим мужем жили хорошо, вырастили хороших детей. Он был военным, я работала в районной поликлинике. Дети выросли, выучились, завели свои семьи. Только вот внуков вместе не дождались. Муж погиб в аварии, я впала в отчаяние, но подруги помогли всё преодолеть. Я стала ходить в кружок самодеятельности, пела в хоре, читала стихи, гостила то у дочки, то у сына, помогала смотреть за внуками, уже на пенсии. Но я привыкла к общению со своими сверстниками, и я ушла в дом престарелых, и как считаю не зря. Я здесь встретила много друзей и главное тебя.
— Я тоже теперь не жалею больше ни о чём и очень рад, что встретил тебя – согласился старик со своею подругою. Потом они долго сидели и смотрели в окно.
— Давай выйдем, погуляем, – предложила женщина.
— А давай, – согласился мужчина, взяв за руку свою спутницу.
Так прошло ещё несколько дней, но было хорошо вдвоём. Они часто гуляли в саду, сидели на скамейке или, разговаривая, или молча, но всегда держась за руки, и улыбались друг другу. Жизнь продолжалась.

И. Бикбулатов, п. Восточный, Саратовская обл.

***
Синяя прохлада день пронзает.
Налегке туманы проплывают.
В тишине щебечут сладко птицы,
Дрему навивая на ресницы.
Но в селе еще работы много.
И пока отложена дорога.
В Синегорье, в край березок стройных
И озеро средь предгорий вольных.
Но пока кипит в полях работа,
И одна у всех у нас забота,
Чтобы в поле выстоялся колос,
Чтобы, золотясь, был хлеб по пояс,
Вес имел, как птица чудный голос,
Чтобы зиму сытно жить да с хлебом,
С молоком, с картошкой рассыпною.
Солнце золотистое да небо
Чистое над Родиной и хлебом.
Что еще нам нужно,
Коли зори нежные, как молоко парное
Коль войны не видят
Наши дети – нет желанней радости на свете.

***
Вновь пишу о людях закаленных
Временем, чья жизнь была горька
И судьба войною спиленной,
Той войной, что вновь издалека.
В сны приходит болью отдаленной,
Раны теребя наверняка.
Об отце, о матери, о прошлом,
О своих ушедших земляках,
О святом и в памяти тревожном
Я пишу, пока перо в руках.
А солдаты той войны далекой
Всё уходят тихо, навека.

И. Бикбулатов, п. Восточный, Саратовская обл.

Сладкая усталость

Пусть солнышко светит, луна улыбается,
Надежды, желания ваши сбываются.
Пусть стороной обойдут все ненастья,
Радуют душу здоровье и счастье.

Жизнь вам продляют внуки и дети,
Сладкой усталостью вы им ответьте.
За кружевом веток, знакомой дорожкой
С любовью на жизнь оглянитесь немножко.

Как в зеркало, в прошлое вы загляните,
Что прожито, сделано – в сердце храните.
Сейчас вы – частичка чего-то большого,
В груди разлилась и печаль, и тоска.

Но жизнь продолжается снова и снова,
Любите ее, не грустите пока.

Любовь Михайловна Топчило, г. Екатеринбург

«Мотивация»
или «Жизнь коротка»

«… Для новой музыки нужны новые уши…»
Фридрих Ницше

Последний матч получился вязким, затяжно-тяжелым, каким-то неоправданно нудным. Неоправданно потому, что, в принципе, ничего не решал. Уже и пьедестал подтащили принаряженные в праздничную униформу работники Дворца спорта: осталось его подхватить – и в центр площадки, когда ее освободят для награждения. Но сейчас там все бились и бились, без счета времени, эти упорные двухметровые. И ковровую дорожку бордовой масти уже наполовину раскатали, позевывая, служители Дворца…
Московское начальство – оба красивовысокие, стильноседые — успело вальяжно приосаниться и теперь в преддверии ритуала омедаливания в который раз ерошили ленточки наград. А упрямые прибалтийки, пусть им ничего и не светило в итоге, дрались за каждый мяч, каждое очко! Игроки московских команд — обладательницы уже завоеванных «серебра» и «бронзы» — успели прифартиться в макияж-золотишко и, стоя в проходе в отглаженных презентационных костюмчиках, лениво переговаривались в ожидании приятной процедуры. А поединок, похоже, мог затянуться чуть не до утра.
Из участников чемпионата СССР только уралочкам спешить было некуда. Во-первых, они – дома, и «золотишко» (не в уши да на пальчики, а на самую что ни на есть грудку) уже завоевано за два тура до окончания сезона. Ну не отдавать же за здорово живешь последнюю битву! Их наставник, самый титулованный из всех здесь присутствующих, сидел молча и вроде бы даже не руководил игрой: минутных перерывов не брал, даже замены делал второй тренер… А матч продолжался уже третий час. Публика откровенно устала: наиболее нетерпеливые двинули домой — по телевизору покажут, хотя и так все ясно, а общественный транспорт по вечернему времени паршиво ходит.
— Потому я и за новые правила – негромко прожурчал в ухо напарнику московский функционер помоложе. – Такого бардака не будет. Каждый мяч – очко! И как их телевидение еще не свернулось? В Москве давно бы…
— Мы — не в столице – отреагировал второй. – У них тут волейбол – национальный спорт. Самолет утром?
— Все как Вы велели!
— Как в воду глядел!
Комментатор Уральского ТВ Ребров сдвинул гарнитуру* на затылок, предложив
телезрителям (тоже, поди, устали) немного последить за игрой на интершуме, и теперь попивал чаек, щедро заваренный напоследок счастливой помощницей: Роман отпустил ее домой, к маленькому ребенку – чего человека попусту маять? Справимся, не впервой. Помассировав глаза кончиками пальцев, он еще раз оглядел заметно пустеющий зал. Всмотревшись в лицо главного тренера уралочек, перевел внимание на наставника
рижанок и отметил странное сходство: и бешеный холерик в простом однобортном костюме без галстука — чай, не в гостях, и хладнокровный нордик, строго затянутый в выходную серую тройку, одинаково расслабленно… улыбались. Такого еще не было никогда! Во всяком случае, на его журналистской памяти — значит, полтора десятка лет точно. Дали полную волю ученицам? Просто наслаждались игрой?

Когда все осталось позади – награждение, призы лучшим игрокам, овации, богатые букеты – Романа потянул за рукав председатель профкома завода, содержащего команду-чемпиона.
— Ты с нами? Красный автобус — у служебного входа. Не запаздывай, ждать никого не будем. Итак ночь на дворе.
Обычно столы сервировали в тренерской, попозжа желающие спускались в сауну: попариться, расслабиться пивком или чем покрепче, то есть — перевести празднование в неформальное русло. Однако часы показывали без чего-то одиннадцать, поэтому все накрыли сразу в бане. Конечно, действо это традиционно происходило без спортсменок и в чисто мужской компании – дистанция в отношениях с игроками не нарушалась никогда, это – святое! Уже где-то через час столичные функционеры заторопились, уехал с ними и тренер прибалтиек…Титулованный подсел на диванчик к Реброву с бокалом сухого. Закутанный, как и все здесь, в хрустящую простыню, Роман, уже отдавший дань водочке «с прицепом», догонялся пивком.
— Молодец, что продлил трансляцию. Начальство сильно упиралось?
— Да нет. С волейболом проблем мало – вы ж в фоворе. Не баскетбол или там хоккей, а то пришлось бы бодаться – много лет объясняю, что это за явление такое –
— — —
* Средство связи (Далее и везде – комментарии автора).

овертайм*. Всем не втолкуешь! Постоянно требуют, не мудрствуя лукаво, не морочить
голову и постараться заранее все предусмотреть.
— Ладно, не стони. Начальство хорошим не бывает. И умным — тоже.
И добавил, ехидно улыбнувшись.
— С точки зрения подчиненных, естественно.
— Крепче себе не позволяете? – кивнул Роман на бокал тренера.
— Водку-коньяк лет с пяток уже не употребляю. Полтинник как-никак. А пиво пью только темное, лучше дюссельдорфское. Поедем в Германию – оттянусь. На Урале его днем с огнем не сыщешь, да и в Москве тоже.
В отсутствии директора завода парткомовские-профкомовские чувствовали себя вольготно. Они вывалились из парной гортанно-шумной толпой, пошел непринужденный треп обо всем и ни о чем – заводские дела, спорт, политика… С полчасика в комнате отдыха стоял невразумительный ор, после которого компания пошла в парную на очередной заход, и тренер с Ребровым вновь остались вдвоем. Лениво-расслабленный настрой обманчиво спровоцировал Романа на желание понюниться: на жизнь стал жаловаться, на ненормативный рабочий ритм… И тут же получил «по мордам».
— Ох, какой же ты будешь занудный старик, Ребров! Думаешь, у меня нормальный рабочий день? Или у моих ломаных-переломаных девчонок? Победы вырываются зубами, на адреналине! У них иногда ни ног, ни рук не видно из-за бинтов! Пора бы уже понять – чай не маленький, что результат достигается только сильной мотивацией. Сверхусилиями!
Видя, что Ребров готов вот-вот «залезть в скорлупу», тренер сменил тон.
— Ты на меня посмотри. Думаешь, шкура слазит от перегрева на солнышке? Я далеко не баран — загораю разумно. Псориаз! Знаешь, что это за дрянь? «Симптом кровяной росы» — это если по-народному. А по-научному — «хронически рецидивирующее заболевание кожи с высыпанием обильно шелушащихся бляшек». Хронически – то есть практически всегда! Можешь лечить, можешь послать проблему куда подальше и не заморачиваться.
— У нас и простатит нормально вылечить не могут. А в той же, скажем, Америке?
— Думаешь, я не интересовался? И в Вирджинии, где месяц перед прошлой
— — —
* Добавленное время, когда ничья не предусмотрена регламентом.
Олимпиадой акклиматизировались, и в Японии – в Осаке. Наш доктор все клиники
прошерстил. Я мазей перепробовал – не счесть, в том числе и гормональных. И лучевую терапию тоже. Есть малюсенький, скажем, проблеск – но без гарантии результата. Лазерная иммунокоррекция называется. Отечественная методика, между прочим, хоть ты и хаешь нашу медицину. Не спорь – сам слышал.
— Я не врачей хаю – как Вы выражаетесь…
— Хватит дуться. Давай по-старому, на ты…
— Врачи наши — истинные герои: без препаратов, лекарств нормальных, на архаичной технике…
— Ну их на хрен, эти болячки. Научись терпеть, раз в спорте работаешь. Рано или поздно все равно концы отдадим. Зато будет что вспомнить на старости лет. Когда ничего другого уже не останется. Возьмем, к примеру, тебя. Ты что, всю жизнь станешь спортивной журналистикой заниматься? Парь мозги кому-нибудь другому! Это мы свою лямку будем тянуть до могилы, потому как ничего другого не умеем. А ты пяток лет спустя в начальство выйдешь, пузцом обрастешь.
— Не уверен. Хотя предлагали тут… в ВПШ поступать.
— Вот видишь! В партшколу, чтоб ты знал, кого попало не берут. Биография нужна правильная, мозги какие-никакие, способности организаторские. Ты думаешь — кому это надо — тебя хорошенько не изучили, пока решали, звать ли тебя туда? Но вот эти годы, что ты сейчас костеришь из-за перегрузок, так и останутся в твоей жизни самыми яркими, уж поверь. И печень посадишь, и геморрой вырастишь – все своим чередом придет. Только вот у большинства если что и останется к концу жизни, то эти самые шишки… в одном месте.
— Такова, значит, правда жизни?
— Ты это словцо лучше из обихода выкинь. Правда — это то, что мы между собой договорились считать истиной. В голом виде ее не существует. И потому она у каждого своя. Ты вообще о чем мечтал, когда тебя на спорт в родном телерадиокомитете кинули? В прежнем качестве остаться? На работу – к девяти, после шести – домой? У тебя сейчас — все как у спортсменов. А у них, бедолаг, есть десяток годков жизни на пределе – и все! Пока кубки берут, пока фаны пятки лижут – они на коне. А что потом? Лет эдак с полсотни – одни воспоминания. Зато у других и этого нет и не будет никогда: на пьедесталах не стояли, в цветах не купались; на руках, как невесты какие, толпой не ношены!
— За что ж мне такая честь – с вами со всеми на равных? Я ж по мячу не стучу!
— Хороший вопрос задал. Знаешь, почему вашего брата недолюбливают? Ты меня спроси: сколько я читал репортажей, совершенно точно зная, что автора на матче не было?! Если б ты хоть раз себе такое позволил — хрен бы здесь, с нами, сидел! Мы не для всех подряд душу нараспашку держим.
— Тем более что в моей работе это невозможно. В газету досыл написать и после трансляции несложно – сиди себе дома, делай пометки. А мне картинку подать нужно. Да я не жалуюсь, не подумай. Только вот в сутках что-то часов маловато получается.
Недобрая усмешка тронула губы тренера. Когда он так ухмылялся, хорошо знающие его старались держаться подальше.
— Ну так шел бы в бухгалтера: вот уж где труд организован, регламентирован! И все просто: проворовался – в тюрьму. Не воруешь – жить не на что, хоть и денег через тебя прет – считать устанешь! А еще проще — у мартена. Там, правда, жарковато — зато платят достойно. И всегда есть шанс стать памятником за пару минут – только вовремя под струю металла попасть. А ведь люди на свой завод не на подвиг чапают, всего лишь — в рассуждении заработать на кусок хлеба.
— И как у вас, у тренеров, получается мотивировать на результат, если знаете, чем это чревато?
— Кто как. У меня в команде все по-честному. Девочки приходят в мастерский коллектив практически взрослые, без иллюзий о любительстве. Хотя и зачастую еще без паспортов и аттестатов зрелости. Я сразу лишаю их розовых соплей – своим, специфическим представлением о профессионализме. Каждая из них должна ответить на простой вопрос: насколько серьезно она настроена? Если есть сомнения, лучше уйти сразу. Будет трудно – скрипи зубами, но делай. И не грузи своими переживаниями никого. Так и говорю: вся дальнейшая жизнь, пока ты в команде, будет подчинена дисциплине и планированию сверху, твои личные интересы – на втором плане.
— Безрадостно. В детстве мы все жаждем свободы – от родителей, от учителей. А стоит чуть вырасти – тут как тут добренькие наставники появляются…
— Полная свобода — только у бомжа. Только дорого ли она стоит? Абсолютной свободы, как и абсолютной же правды, в природе нет. Есть свобода выбора. И оценивать себя нужно по реальному счету. У японцев есть поговорка: «мешок желаний не имеет дна». Но ведь у каждого — свой мешок. Вот и загляни в мешок Реброва – уверяю тебя, оченно интересная картина получится!
— И какой же мешок у твоих воспитанниц?
— Простой. Они у меня составляют договор. Точнее – контракт с самим собой. На стандартном листе сами записывают: «в таком-то году ставлю себе задачу выполнить звание мастера спорта, тогда-то — стать олимпийской чемпионкой, в таком-то возрасте выйти замуж, сколько когда родить детей».
— Извини… Похоже на детскую игру.
— А ты не шустри, дальше послушай. Затем идут критерии достижения целей: сколько часов в неделю тренироваться, какое количество лет понадобится для выполнения того или иного желания, кого нужно беспрекословно слушаться, каким образом улучшать самообразование – техникум, институт; когда должны появиться квартира, машина, муж. Отдельно — какие черты характера помогут привести к намеченным результатам: воля, умение подчиняться, проявлять разумную инициативу, общительность, стремление заслужить похвалу наставников. Последний пункт у нас прописан типографским способом и звучит так: «я перестаю с сегодняшнего дня оценивать себя и других, но начинаю ценить себя и других». Все: число, подпись.
— Где-то на грани церковных догматов. Написать можно что угодно. А жизнь…
— Можешь мне поверить — действует! Заныла – я достаю ее договор из сейфа и спрашиваю: это ты писала? Очень действенный психологический прием. Отрезвляет! Не на одном поколении игроков проверено!
— Мне тоже такой контракт написать? Чтоб полегчало?
— Не ровняй себя с незрелой девчонкой. Ты его мысленно давно сам составил. Только перечитываешь редко. У тебя уже многое есть из того, что им еще предстоит: престижная работа, квартира, машина. Почаще оглядывайся на достигнутое, когда тоска заедает… по поводу своей несчастной доли.
— Да ладно! Это я – так. К слову пришлось.
— У меня в коллективе так дело поставлено: со всей страны в школу-интернат девочек везут сами же родители, и ведь тащат двенадцати-тринадцатилетних. Потому что потом поздно будет. Хотя наверняка знают, на что идут: ребенок будет без счастливого щенячьего детства — только тренировки, турниры, учеба по спецрасписанию. Никакой личной жизни: ну там прогулки при луне, стихи читать до рассвета… Ты думаешь, если я хоть на полпроцента сомневаюсь, что из девочки будет толк, я ее возьму? С человека спрос ровно настолько, сколько он может дать.
Тут из парной опять повалили. Договорить им не дали, да и время зашкаливало уже за час ночи. Разъезжались молча – за день умаялись более чем. Хотя результатом довольны были все: пусть он и предугадывался, однако…Кто его знает, какие подножки может приготовить фортуна, изменчивая во всех отношениях.

Год пролетел как день. И снова финал чемпионата страны, и снова «золото» — у уралочек. Та же баня. И те же действующие лица – все традиционно, по ритуалу. Тренер сам напомнил о давнем разговоре.
— Мне не часто удается на философские беседы настроиться. Образ жизни не тот. Ты хоть помнишь, на чем мы тогда закончили… этот диспут?
— Да куда там!
— Ты в Барселону летишь?
— Решается вопрос. Еще не всех москвичей аккредитовали. Пока до нас, периферийных, дойдет…
— Опять заныл? И не жди. Не дождешься. С нами хочешь? В качестве оператора. С камерой совладаешь?
— Не проблема.
— Заодно и на английском лишний раз потрындишь. Вот там и дотолкуем. А то мне сегодня некогда.

Первый день в столице Каталонии выдался свободным. Ребров приобрел в фойе их шикарного отеля «Хилтон» путеводитель, где простым и ясным английским языком разъяснялось и болельщикам, и участникам чемпионата, как эффективнее осмотреть город без лишних трат. Самое простое — купить единый проездной на три кольцевых туристических маршрута, совершаемых двухэтажными автобусами без крыши. Количество пересадок с маршрута на маршрут в течение дня не ограничено. Правда, гидов на русском не предусматривалось — только испанский, французский, английский и португальский, на что тренер резюмировал:
— Учите языки, девчонки. Пригодится. А пока что, если не будете чересчур галдеть, наш папарацци побудет нештатным переводчиком. Любите прессу как мать свою!
Роман к поездке подготовился основательно. Команда не только вдоволь налюбовалась обалденными строениями Гауди – парк Гуэль, Саграда Фамилья… Эти с троения многим были известны по открыткам, фотографиям, и миновать их не мог в Барселоне никто. На одной из узких улочек центра города Роман уверенно направил группу к музею Исторического костюма, который еще нужно было суметь найти – рядом вилась нескончаемая «змея» желающих посетить музей Пикассо, куда очередь занимали с рассветом, а то и с ночи. Зато девчонок из «костюмного» было не вытащить!
— Девочки, и как они в таких корсетах ходили?!
— А прически? Это как шею качать нужно!
— Роман, а почему здесь никого, а напротив — очередь на две улицы?
— Пикассо есть Пикассо. Разве вам здесь неинтересно?
Принципы романтизма в архитектуре Ребров продемонстрировал на примере
здания немецкого архитектора Мисс Ван де Роэ – павильона, построенного ко Всемирной выставке полстолетия назад. Это был ход знатока! Команда оценила и уже более внимательно прислушивалась к комментариям Романа. Ну и, конечно, знакомство с постройками Гауди началось, как и положено, с парка Гуэль – с этой неуемной фантазией зодчего-гения и только затем они проехали к эпохальному долгострою – собору Саграда Фамилья, куда традиционно стекались все экскурсии. И там, и там волейболистки только ахали-охали, когда Роман посвящал их в тонкости замысла великого градостроителя. Тренер молча показал ему большой палец: дескать, молодец, не зря тебя взяли. Естественно, поднялись на фуникулере на самую высокую точку, откуда и город, и порт просматривались как на ладони. День закончили как все нормальные туристы — у поющего фонтана, грандиозно подсвеченного по вечернему времени всеми цветами радуги со струями, бьющими в ритм хоральным мелодиям; вместе со всеми затянули величественный гимн «Барселона! Барселона!».
В отель вернулись к позднему ужину.
— И где в этом «Хилтоне» баня, англоязычный? Разобрался поди уже?– как само собой разумеющееся, спросил тренер.
— В отличие от Вашего клуба — на верхотуре. В цоколе тут — рестораны.
— Видел. Заказывай, попаримся.
— Возьмем турецкую? С горячими камешками?
— Банкуй! Вам, бывшим самбистам, виднее. Ты, говорят, даже по мастерам боролся?
— Даже международника выполнил – Вооруженку повалил. Три раза.
— Не хило! По фактуре видно. То-то девчушки мои изохались – как это он без жены обходится?
— Было, да сплыло. Скучно об этом!

Мягкий пар хорошо снимал усталость с натруженных за день ног. Они были вдвоем. И как будто вчера прервали разговор «за жизнь». Тренер продолжил прямо будто с запятой. Пиво он выбирал сам – долго, придирчиво, и сейчас, осадив бутылочку, ко второй был уже в благодушии.
— Чтоб ты стонал поменьше… Ты сейчас — в моде! Потому что на вашем сереньком телевидении до тебя спортпропаганда была, извини, ниже плинтуса. Раз достиг уровня — держи его хоть зубами, хоть ногтями! Объем работы большой? Радуйся! Значит, кроме тебя никто его не потянет, тот объем! Конкурентов нет, которые бы с потрохами сожрали? Радуйся вдвойне! Начальство сволочное? Есть один уникальный способ нервы сберечь.
— Какой же?
— Ты окончательно повзрослеешь, когда поймешь, что предвосхитить ходы руководства тебе не дано. Хоть лоб себе разбей. Потому что — это их вид спорта, и они им владеют лучше тебя. У тебя своя работа, у них – своя. Ты мечтаешь, как интереснее передачу сделать, а у них — другие заботы. Например, как усидеть в руководящем кресле. Не думай, что им легче. Там такая мутотень! А желающих подсидеть!
— Почему же при острой конкуренции их становится все больше и больше? Начальничков, подначальничков…
— По закону Паркинсона: «количество чиновников растет независимо от количества работы».
— Да хрен на них на всех. Я с интересными людьми общаюсь, в большом объеме. А они только нас, своих подчиненных, и видят. Тоска! Одни и те же рожи!
— Вот и пожалей несчастных. Ну выпорют разочек-другой — ты же не девочка? Почувствовал перегруз – заляг дрыхнуть часиков на двадцать-тридцать. Как рукой снимет! И помни: жизнь коротка! Рано или поздно придет всему конец: и здоровью, и работе твоей любимой. Рад будешь повернуть вспять — а хрен тебе!
— Я иногда об этом думаю…
— Почаще мозгуй! Вот такая у меня для тебя мотивация заготовлена. Давай, допивай свое светлое «Баварское» — и баиньки. Завтра с утра — в бой! Одному богу известно, победим либо проиграем. Но уверяю – скучно никому не будет! Это уже – моя личная мотивация!

Владлен Козинец

Из семейной хроники

I
Наша правнучка,
Милая Соня,
Признаться,
Совсем не тихоня:
Шаловливо-игривая
Девочка,
Шустрая,
Словно белочка,
И, смышлена она,
Рассудительна,
Что для возраста
Удивительно.
Любопытна,
Как все ребятишки,
Любопытство, пожалуй,
В излишке.
И вопросы порой не детские,
И глазенки сверкают блестками,
И они чуть-чуть с хитрецой,
Увлажненные чистой росой!
И характерец есть у девчоночки.
На своем настоит…
Ай да, Сонечка!
Иногда и скапризничает –
Дитя малое!
Не подумаешь, что она –
Баловень.
Вот такая у нас
Наша правнучка,
Наша юная
Свердловчаночка.

II
Долгожданного сыночка
Внучка Даша родила.
Ждали этого денечка
Долго –
Вся родня ждала!
И родился, наконец,
Вася – Василечек,
И по весу – молодец
И хорошо росточек!
Что ж, хороший мужичок,
Ни чета девчонкам,
Он желанный малышок,
Славненький мальчонка.
Нарекли богатыря
Именем мужицким,
Откровенно говоря –
Нет такого близко!
Любит внука крепче всех
Наша дочка Лена:
Слезы радости и смех –
Роды прошли отменно.
И на радость стариков
Правнук появился
Сколько будет новичков –
Я со счету сбился!
Мама песенку поет
Своему сыночку,
Неспокойная встает
Почти кажду ночку.
Баю-баюшки-баю,
Спи, родной сыночек,
Спи под песенку мою,
Вася – Василечек.

Фантазия о малыше

Как майские весенние цветы
Растут быстрехонько
Детишки малые.
Они и малы, и нежны,
Они просты,
Их любят все,
Их любят, но и балуют.
Когда я вижу
На прогулке малыша,
Впервые вставшего
На землю ножками,
Теплом наполняется
Моя душа,
И стих рождается
Рифмованными строчками.
Таких малышей
Я ласково зову:
Они же инопланетяне.
Хотя и топчут
Свою землю и траву,
А подрастут, окрепнут –
Будут вновь – земляне!
Земля-планета им пока неведома
И непонятен окружающий их мир,
Но скажем мы уверенно, заведомо
Живи для будущего
Наш малыш – кумир.
Валерий Сергеевич Калугин, г. Екатеринбург

Я никогда не осуждаю
Земную жизнь живу как знаю.
Стараюсь в жизни не наглеть.
И я прекрасно понимаю,
За это что могу иметь.

И женщин я не осуждаю.
Ценю я нежность, красоту.
Без них с тоски я помираю,
А с ними в радости живу.

Они дают мне развлеченье.
Дают подъем душевных сил.
Дают мне радость, наслажденье.
Всегда я с ним счастлив был.

Моей звезде
Татьяна, милая Татьяна,
Родная звездочка моя.
Наверно, ты мне богом дана,
Гори же ярче для меня.

Бросай лучи любви открыто.
Пусть все любуются тобой.
Ты как богиня Афродита,
Твоей пленен я красотой.

Люблю тебя я всей душою.
Родная звездочка моя.
Доволен я своей судьбою.
Гори же ярче для меня.

***
моему земляку Рахимову Ф.И. и всем детям войны

Восьмидесятый год пошел ему
И он вдруг удивился.
Я думал, что не доживу.
Как вспомнить жизнь свою, судьбу.
Зачем на свет родился.

Был мал, не видел ничего,
Тогда все бедно жили.
Не знал и счастье своего.
Лишился в детстве я всего.
Мы босыми ходили.

Мы ели то, что Бог послал.
Всегда голодны были.
Я об одном тогда мечтал,
Что кто б нам хлебушек достал
И вволю накормили.

А то трава, трава, трава.
Но мы прекрасно знали,
Она от голода спасла,
Доступна всем она была,
Хоть мы и опухали.

О жизни той читаю я,
В родной своей газете.
И в горле ком, в глазах слеза.
А это все ведь жизнь моя.
Хоть верьте, хоть не верьте.

В.А. Замесин, р. Башкортостан, Мелеузовский р-н, д. Корнеевка

***
Нас мудрости учили старики.
Я помню жизни первые уроки.
Они потом на жизненной дороге
Нам пригодились, с легкой их руки
Одолевали беды и пороги.
И были дни и годы не легки,
Но за плечами были наши боги.
Нас жить учили наши старики.
Хотя порой и были очень строги.

***
Какая боль, когда ее не стало,
Пронзила сердце мне, и так нужна
Мне этом в беззащитном мире мама.
Я с этой болью понял, жизнь сложна.
О, сыновья и дочери, упрямость
Порою наша все-таки страшна.
От нас уходят в безвозвратность мамы,
И остаются боль и тишина.

***
В селе у нас одна забота,
Чтоб в поле ладилась работа,
Чтоб хлеб родился, каждый колос
Чтобы сохранил свой в поле голос,
Чтобы зиму сытно жить да с хлебом,
Чтобы было молоко парное, да картошка.
Чтобы жизнь, что песня,
Ладилась под солнцем, ясным небом.
Чтобы войн не видя, наши дети
Проживали жизнь свою на свете.

***
Матери давно уже не спится, так, как ей спалось десятки лет назад.
За окном лишь одиноко злится ветер, что-то хочет ей сказать.
Улетели дети, словно птицы, заставляя сердце трепетать.
Не звонят, не едут и не пишут, остается только ей страдать.
За окно давно опали листья, журавлям пора уж улетать.
Жалко лишь одно, не повторится та пора, когда дано рожать
Женщине, и что не возвратится материнства время. Плачет мать.

***
Женщине даруется дитя, для забот, любви и испытаний.
Материнства славная стезя состоит из боли и страданий.
Если мать, лелея и любя, озаряет солнышком создание,
Что однажды миру из себя подарила, полнив мироздание,
Радуется, кроху теребя, эта мать готова к испытаниям.
И в огонь, и в воду, и коня остановит при большом желании.
Для нее и дети, и семья – самое высокое призвание.

***
Дети сладко спят и видят дети
В сладких снах и сладкие мечты,
Знают дети, что за них на свете
На посту российские бойцы.
Не смыкая глаз, стоят в ответе
За покой и мир своей страны.

И. Бикбулатов, п. Восточный, Саратовская область

Утро старого ворчуна
Снова осень задождила,
изменив в окне картинку.
Жёлтые стоят берёзки,
и багряные осинки.
В моей жизни тоже осень,
незаметно наступила,
проредила мои кудри,
и виски посеребрила.
Реже хочется у речки
побродить по травам росным.
Чаше хочется в постельке
вспомнить о далёком прошлом.
Вспомнить, как любовь я встретил
В час закатный, там у речки.
А теперь вот разбудила,
котелком гремя у печки.
Что-то становлюсь ворчливым.
Старым стал?
Нет, это сказки!
Приоденусь и побреюсь,
мне « молодки» строят «глазки».
Столько стало их, красивых,
в этом новом поколении,
но беда, коль сердце ёкнет,
поднимается давление!
А моя всех девок краше.
По виску кудряшка вьётся.
Вот уж волосы седые,
а в глазах чертёнок бьётся.
Вот пойду и поцелую!
А она мне улыбнётся!
И опять, как там, у речки,
сердце радостно забьётся!
И забудем мы про годы,
и про то, как нам живётся.
И опять, пусть ненадолго,
наша молодость вернётся.

Случайная встреча
Седой, обыкновенный старичок.
В другой бы раз прошёл и не заметил,
В потоке уличной толпы.
Ну а тогда, как огонёк в ночи,
Был виден всем,
Он нёс в руках цветы.
Дышал он тяжело, и губы посинели
Подумал: »Как бы не было беды!»
Я подошёл: «Вам скорую?...»
«Не надо!»
«Ты, лучше, до скамейки доведи!»
Довёл.
Он сел, и я присел с ним рядом.
Ведь отдохнуть и мне не повредит.
Минуты три прошло, он вдруг засобирался,
Спасибо что помог, но надо мне идти!
Вас проводить?
Не надо здесь уж рядом.
Иду больного друга навестить.
Тем, что живу, ему обязан!
Я вот ещё хожу, а он лежит.
Мы с ним призыва сорок пятого.
И трудно вам теперешним понять,
Всю нашу гордость, нашу радость:
«Идём на фронт фашистов добивать!»
Ведь мы тогда росли, не зная детства,
И, каждый, кто не трус, мечтой об этом жил.
Мы били их, и знали, что мы правы,
Ведь в сорок первом их к себе не звали,
Так получи всё то, что заслужил!
Я воевал всего три месяца.
Срок небольшой, в нём много не уместится,
Но у войны свои календари.
И время там по- своему идёт,
Бывало день как миг, и час как целый год,
Нас в восемнадцать делало седыми,
Кто был на фронте, тот меня поймёт.
Всем трудно на войне,
Но всех трудней пехоте
Есть у танкиста танк,
А лётчик в самолёте.
У нас шинель да Матушка земля.
Сидишь в окопе, задрожит она
Летят снаряды и в полёте воют,
Ну, если воют, значит не в меня.
Снаряды землю рвут всё ближе, ближе,
И с неба град осколочный идёт,
К земле прижмёшься, а на сердце холод,
Ну, думаешь, сейчас меня убьёт!
Вдруг стихнет всё, и распирает радость,
Ты жив, не ранен, цел твой пулемёт.
Друзей окликнешь, слава богу! Живы!
И видишь на тебя пехота прёт!
Но вот отбили, надо в контратаку,
И наш, изрядно поредевший взвод,
За Родину, за Матерей, за Павших,
Презревши смерть возмездием встаёт.
Не верь тому, кто скажет, не боялся.
Он или позабыл, а может просто врёт.
Герой не тот, кому не страшно,
А тот, кто хоть боится, но идёт.
Презрение друзей, страшнее пулемёта.
Уж лучше умереть, чем жизнь с позором жить.
Ты мне поверь мы там, в предверии ада,
Умели искренне и предано дружить.
А как приходит смерть, мы видели так часто…
Нам, в восемнадцать, так хотелось жить…
Хотелось испытать нам это счастье,
Любимым быть, и самому любить.
А смерть?! Она всегда шагала рядом.
Когда к тебе придёт, к чему гадать!
Что выпало на нашу долю,
Не дай вам Бог, такое испытать.
То был последний бой,
«Последний» для меня.
Я ранен был, друг вынес из огня.
Хоть тоже ранен был, и кровью истекал,
Меня он там не бросил, не предал!
Потом, когда от раны умирая,
Смирившись, ждал, когда наступит срок.
В палату он принёс цветок,
И с той минуты, стал я поправляться.
Сейчас приду, и протяну букет,
И он поймет, что подождёт нас смерть.
Жизнь не легка, но всё же лучше смерти.
Проверено не раз, уж вы поверьте.
Ну, надо мне идти,
Я что-то разболтался.
А он меня, наверное, заждался.
И он ушёл…
От той случайной встречи уж скоро год.
Но не могу забыть.
И, если вдруг, его случайно встречу,
То подарю цветы-
Желаю долго жить!

Валерий Уланов, г. Нижний Тагил